Культура Олег Поспелов — российский художник, родившийся в Ленинграде в 1975 году. Он учился на театроведческом факультете Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства, а с 1999 года работает графическим дизайнером. В 2014 году Олег переехал на Тенерифе, Испания, где в 2023 году начал активно заниматься рисованием. В своих работах он использует разнообразные материалы и техники, стремясь создать новые смыслы и истории. В интервью Олег делится своими мыслями о современном искусстве, его восприятии и роли в обществе.
Что ты думаешь о современном искусстве?
О каком именно?
Ну вот, например в ноябре этого года был продан свежий банан, приклеенный скотчем к белой стене за весьма внушительную сумму. Как тебе это?
Мне – замечательно. Отличный бизнес. Для всех, причем – как для Маурицио Каттелана, автора этой инсталляции, так и для покупателей. Народ потешается, крутит пальцем у виска, сочиняет мемчики. Всеобщий интерес на глобальном уровне, хайп — что все это делает? Это обогащает владельцев «Комедиантов». Безостановочно, уже в течении 6 лет. В 2019 два «Комедианта» были проданы по 120 тысяч долларов каждый, а в этом году один купили за 6,2 миллиона.
Я только не понимаю, ну вот я беру банан, скотч, приклеиваю к стене – купишь за 10 долларов?
Нет, конечно, ты же не Маурицио Каттелан. И «Черный квадрат» я твой не куплю, если что.
© Wikipedia
Обидно. Нет, ну это клиника же!
Отнюдь нет. Просто мы забываем, что до «Комедианта», у Каттелана много чего было. Это очень известный художник, успешный, дорогой – погугли, у него прекрасные умные вещи. Он заработал этот банан своими предыдущими работами. И потом, ты действительно думаешь, что люди, способные отдать 6 миллионов за банан, клинические идиоты?
Ну это так выглядит.
Нет, это не так выглядит, если знать некоторые детали. К банану кроме рулона клейкой ленты и инструкции как его инсталлировать, прилагается сертификат подлинности – я не знаю какой точно там текст, но думаю что-то типа «этот банан является совершенно подлинной работой Каттелана, о чем и свидетельствует этот сертификат». Продается сертификат, а не банан, который стухнет через пару дней. Владелец сам может инсталлировать новый банан, когда ему вздумается, а под боком у него будет сертификат, который свидетельствует подлинность этого нового – такие правила игры. Это стеб, сатира, комедия положений, ситком – не зря же этот проект называется «Комедиант». Мы заменяем произведение искусства бананом, который стухнет через 3 дня (смех за кадром), продаем 2 банана за 240 тысяч (смех за кадром). Третий уходит в музей Гуггенхейма – уже договорились (смех за кадром). Это стеб над арт-рынком, над конъюнктурой, над покупателями подобных вещей, хотя они-то как раз в самом большом выигрыше. Пойми – те, кого мы считаем жертвами, на самом деле варят бабло на ровном месте и скромно так, в кулачок, чтобы никого не обидеть, посмеиваются над нами.
© MSN
По твоему мнению, это искусство?
Да, настоящее современное искусство. И оно умное и ироничное. Кроме всего прочего – это прекрасный повод подумать о том, как устроен современный арт-рынок, что это вообще такое – ярмарка тщеславия, обман, иллюзия? Вот Каттелан считает, что это ржака вообще. Да и не только он.
Ну то есть ты не считаешь, что это профанация?
Я считаю, что это профанация, но ровно в тех границах, которые все еще позволяют ей оставаться искусством. Это профанация в очень строгих рамках. И вообще, искусство – это не то, что висит в красивой раме на стене и добросовестно изображает букет цветов. Это немного иное.
Что!?
Это то, что хотя бы немного отвлекает зрителя от повседневной жизни, вызывает его реакцию – восхищение, гнев, радость, сочувствие, возмущение, смех, что-то еще. Успокаивает, наконец. На меня хороший арт действует абсолютно терапевтически. Просто хорошее искусство.
© Pospelov
А что такое хорошее искусство? Как отличить хорошее от плохого?
А здесь вообще все очень просто. То, что доставляет тебе удовольствие, то и есть хорошее. Но есть важный нюанс – для тебя. Для другого человека это может оказаться так себе искусством. Я бы задавал себе такой вопрос – «Вот я хочу встречаться с этой работой каждый день на своей кухне? Нравится ли она мне настолько? Готов ли я ее терпеть ее постоянное присутствие?». Если ответ «да» — поздравляю, это твое — покупай, вешай и наслаждайся. Это любительский подход, он простой. А есть профессиональный. Это долго, сложно и совсем не про нравится / не нравится.
© Pospelov
А про что?
Известный художник или нет?
Неизвестный.
Это про харизму, стиль, технику, сюжет, композицию, цвет, текстуру. Если речь о фигуративной работе – смотрим анатомию, перспективу, объём, свет и так далее. То есть это целый комплекс параметров. Так оцениваю я, по крайней мере. Но сам предпочитаю оценивать по первому методу. И дома у меня висит только то, что мне нравится. Никакой логики здесь быть не должно. Это как с отношениями. Хорошее искусство — это не то, что добросовестно подражает реальности. Это то, что может донести до зрителя эмоцию и сгенерировать смысл, которого нам всем так не хватает. Как – другой вопрос. С помощью кистей и красок, скульптурной формой, коллажем, через перформанс, через искусственный интеллект – это не важно.
© Pospelov
Как, кстати, ты относишься к искусственному интеллекту?
Прекрасно отношусь. Мне кажется это революция, сравнимая с изобретением фотографии или интернета. Это будущее.
А как же художники, которые стонут на тему того, что ИИ отбирает у них хлеб?
Без хлеба останутся те художники, которые не будут использовать искусственный интеллект. Остальные поднимут качество своих работ. Сам по себе, без человека, который понимает, как строится композиция, перспектива, который знает анатомию, знает как падает тень – это забавная игрушка, практически не способная дать хороший результат. Скажем так, у человека с художественным образованием есть куда больший шанс добиться качественной картинки. А у искусствоведа еще больше.
© Pospelov
Почему?
Потому что разбирающийся в стилях и направлениях искусства искусствовед точнее сформулирует промт.
А ты используешь ИИ?
В работе – постоянно и уже довольно давно. Пробовал в арте – пока не прокатило. Я хотел сделать набросок абстрактной гравюры и потом вырезать на настоящей доске – мне не понравился результат. Какой-то он был неестественный, ненатуральный – именно что придуманный, так не бывает в реальной жизни – живой художник так никогда не будет делать.
Слушай, но твои абстрактные работы тоже придуманы, они же не изображают реальные вещи?
С чего ты взял? Они изображают вполне реальные эмоции и состояния. Почему они придуманы? Это все напрямую связано с реальностью, с моим совершенно реальным сознанием. Это движения моих совершенно реальных рук, за которыми следили мои глаза, это мое дыхание, моя мысль. Это моя внутренняя реальность и это то, что мне кажется красивым. Это отпечаток моего представления о красоте. Кстати, я не делаю некрасивое. Ну то есть художник вполне может использовать разные драматические эффекты – типа вот эта красная рванина – это про боль, черное месиво из нервных линий – это про депрессию и безысходность. Я же работаю только про красоту, по крайней мере сейчас. Пока что мне неприятно про боль и хтонь. Но и это можно сделать красиво, как мне кажется.
© Pospelov
Красота спасет мир?
Боюсь, нет. Это красивые, но все же слова. Мир спасет человек созидающий. Красота – это побочный продукт его труда. Монна Лиза спасет мир? Маловероятно. Но вот художник, ремесленник, строитель – спасет. Обустраивая, в прямом смысле упорядочивая нашу среду обитания, которая, на мой взгляд очень хреново приспособлена к жизни, мы получаем шанс на спасение, как ни пафосно это ни звучит. Это, знаешь, про бабушкины салфеточки на телевизоре. Кстати, мой проект «Работа по дому» про это.
© Pospelov
А что тебя вдохновило на этот проект?
Почти как всегда – случайность. Нашел на барахолке старые испанские журналы по домоводству 60х годов – у нас такие же были, «Работница» или «Крестьянка» — не помню уже. Меня поразило то, насколько они об одном и том же. Выкройки, какие-то способы вышивать, плетение кружев – СССР и Испания времен Франко. Одно и то же, одними и теми же словами. Вне зависимости от политического строя, культуры, вероисповедания, языка – мы стремимся к одному и тому же – к красоте. Причем это может выражаться в чем угодно – в стремлении к красивой женщине, к одежде или к автомобилю – мы все это любим, да? Это про хорошую музыку, вкусную еду, виды из окна – на помойку нам не нравится, да?
© Pospelov
Ну да, на помойку не хотелось бы. Кстати, давай про красоту, к которой мы все так стремимся. Вот у нас конец 19 века, тонкие, чувственные прерафаэлиты – сложнейшие, изысканные. Потом модерн, Альфонс Муха, Одри Берслей, — красиво, да? И вдруг – бац – «Черный квадрат» Малевича. Бац, и «Писсуар» Дюшана, причем примерно в одно и то же время. Что случилось?
Это лучше к специалистам по истории искусства, но скажу в двух словах, как я это понимаю. Случилось то же, что случилось после эпохи ренессанса – кризис. Высокое итальянское Возрождение впервые в истории решило абсолютно все задачи, стоящие перед художниками – теперь они могут изображать реальность такой, какая она есть на самом деле – с перспективой, с тенями, с объёмом, с очень точной анатомией. То есть был выработан некий технологический процесс, который позволяет довольно правдоподобно воспроизводить реальность – никогда прежде этого не было. А дальше нужно было усложнять, развиваться, идти вперед, удивлять публику. И появилось барокко с его эффектами, кренделями, безумно сложными орнаментами, драматизмом, с вычурными позами. Все преувеличено — эмоции, жесты, килограмм золота на квадратный сантиметр – это чисто театральные эффекты, это не реальность, этого всего не существует, но эффектно и красиво, да? Кстати, именно барокко до сих пор остается наиболее популярным инструментом продемонстрировать гостю, что у хозяев все «дорого-богато» — это забавно.
В начале 20 века произошел похожий кризис: модерн, запредельная красота, точность, кажется, предел совершенства. Но стало понятно, что это все не работает – по какой-то причине искусство превращается в декорацию, не несет никакой идеи и смысла. Как протест против декоративности появляются экспрессионисты, которые вообще плевали на реальность и фокусировались на эмоциях, на экспрессии художника – тут вспоминаем известную каждому из нас работу Мунка «Крик». Воспроизведение, фиксация реальности перестает быть целью искусства. Почему, кстати?
© Pospelov
Потому что появилась фотография?
Именно. Кстати, как и сейчас про нейросети, художники того времени тоже кричали, что фотография лишит работы портретистов и пейзажистов – кому нужно заказывать дорогой портрет, когда можно просто и дешево сделать фотографию? Потом то же кричали про то, что кинематограф убьет театр, а телевизор — кино, и так далее. А в реальности никто никого не убил, все прекрасно живут параллельно. Так или иначе, ценность механического воспроизведения реальности падает и интерес художников смещается в сторону раскрытия внутреннего, а не внешнего. Начинается самая кровавая в истории той поры война – Первая мировая. Бред, безумие, месяцы в окопах, грязь и кровь – все это коренным образом меняет представление художников об искусстве – красота больше не работает, не спасает ни от чего, ничего не гарантирует сама по себе. В ней больше нет смысла, и художники ищут новые формы. Обрати внимание на очень забавный факт – барокко, как ответ на кризис Эпохи позднего Возрождения, по своей сути это отход от реализма. И актуальному искусству начала 20 века также присуще это движение в сторону несуществующего, выдуманного. Это такое своеобразное разочарование в реальности и поиск смыслов в вымышленном.
Так, а что «Черный квадрат» Малевича?
А вот это оно и есть – он предлагает перестать копировать реальность, и начать формировать художественные смыслы используя беспредметные методы. Если сделать выжимку из текста его манифеста «От кубизма к супрематизму», он предлагает обрести свободу, отказавшись от изображения существующего. Он там по кругу повторяет «свобода», «освободиться», «путы академизма» и так далее. По сути, его черный квадрат – это один из примитивов, базовых элементов, с помощью которых он предлагает описывать не внешнее, существующее, а внутреннее, невидимое. Малевич, как мне кажется, предсказал пиксель – по его мнению, эмоция может быть описана с помощью группы форм, подобно тому, как на компьютерном экране из пикселей составляется изображение — и это будет производить намного более сильное впечатление на зрителя. Кстати, в моем случае это 100% так – фигуративное искусство, подражающее реальности крайне нечасто меня трогает.
© Wikipedia
То есть «Черный квадрат» — это своего рода манифест.
Не своего рода, а именно манифест. И рассматривать его нужно только в этом контексте. Да, это отдельное произведение, – это полотно, очень значимое и дорогое, наконец – но эта работа оживает исключительно в контексте последней футуристической выставки «0.10», на мой взгляд. Вне контекста это просто черный квадрат, за который, бесясь и шля проклятья, его и принимают 99% зрителей. А это не просто квадрат. И плеваться в него со словами «я сам такое нарисую» не стоит. Это глобальная арт-концепция, которая жива и абсолютно актуальна и по сей день.
И я так понимаю, что ты этой концепцией с благодарностью пользуешься?
Я начал ее использовать, еще не зная о ее существовании. И да, то, что я делаю иногда очень похоже на супрематизм, каким Малевич его видел. Глобально там используются те же кирпичики – примитивы составляются в композиции. У меня, как и у супрематистов, нет задачи показать какую-то реально существующий предмет или пространство. Любой телефон сделает это гораздо лучше. Зачем мне тратить время на это, и что я скажу нового о предмете или пространстве?
© Pospelov
А пробовал?
Конечно. Как и всякий художник, не вполне владеющий академической техникой, я втайне, конечно, мечтаю научиться рисовать как фотоаппарат, и неоднократно предпринимал и буду предпринимать попытки это сделать. И надо сказать, не совсем плохо у меня это получается. Нормально вполне – лет 5-10 еще порисовать этюды, поучится у хорошего педагога, и глядишь, стал бы крепким фигуративным живописцем. Но будет ли мне это интересно? Не знаю. Зачем это? О чем это? В чем смысл подражания реальности? Зачем эта сложнейшая, очень затратная техника, когда я за очень короткое время могу полностью, целиком выложить на бумагу то, что у меня в голове? То есть да – это здорово уметь рисовать. Как и любое умение, любой навык – это суперздорово. Но я не знаю, насколько мне это нужно и что мне это даст. С другой стороны, то, что я сейчас делаю – это почти чистый «я», без примесей. Меня никто никогда не учил смешивать краски, работать с цветом, строить композицию – мне никто ничего не навязывал. Я самоучка, у меня никогда не было учителя – не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, плохо. Но я сам пришел к пониманию и видению красоты. Она появляется независимо от того, каков реальный мир в данную секунду, под каким углом светит солнце, распахнута ли занавеска на окне – я формирую их самостоятельно, не обращаясь за помощью к реальности, я не подражаю ей, и поэтому полностью независим от нее. То, что я делаю – это «я» в чистом виде. «Я» в квадрате или там в кубе. И это здорово. И особенно здорово, когда находятся люди, которые в этом тоже находят красоту.
Как ты работаешь, откуда берешь образы?
Задача художника – не сделать картинку. Его задача – увидеть ее. Я ничего ниоткуда не беру, я просто смотрю. Первый зритель, первый интерпретатор. Например, рисую серый прямоугольник. Этого недостаточно, он молчит. Мне кажется, не хватает черной линии, проходящей через весь лист – делаю, смотрю. Хочется цвета, думаю, что оранжевого. Рисую, смотрю. И так постепенного конструирую то, что мне будет нравится в конечном итоге. Честно скажу – многое получается случайно.
© Pospelov
Случайная красота? Так бывает?
Конечно. Красота часто бывает случайной. Неслучаен взгляд, который ее различает – это как раз про то, что главная задача художника – увидеть картинку, поймать ее. Я абсолютно убежден, что каждый, даже абсолютно далекий от искусства человек способен сделать гениальную фотографию – хотя бы просто бесконечно нажимая на спуск, 10,000 кадров, 20,000 – рано или поздно он поймает что-то прекрасное в свой объектив. Это как с теоремой о бесконечной обезьяне – погугли. Но что дальше произойдет? С большой вероятностью наш фотограф просто не заметит, что это было красиво, и шедевр отправится в мусорку вместе с остальными снимками. Но случайная красота будет жить какое-то время, незамеченная и неоцененная – просто представь, сколько фотошедевров мы теряем ежеминутно.
© Pospelov
Ты начал рисовать чуть меньше двух лет назад, когда тебе было 47 лет. Что случилось?
Созрел, наверное. Вдруг понял, что получаю удовольствие от того, что просто вожу карандашом по бумаге – эти движения туда-сюда и вверх-вниз доставляют мне удовольствие. Это все было на каком-то очень примитивном уровне – это не был рисунок в его первоначальном значении, я просто чиркал карандашом. Не могу сказать, что это было для меня чем-то новым – я рисовал и раньше, как всякий из нас – в детстве. Мы все рисуем, но в какой-то момент прекращаем. Я прекратил довольно поздно – лет в 19. И вот мне неожиданно 47, и спустя почти 30 лет я снова беру в руки карандаш и рисую – точнее, просто вожу им по бумаге. Как будто мне 5. Я снова начинаю познавать мир, изображаю его, подстраиваю движения моего карандаша под формы, которые существуют в реальности. Я рисую квадрат и шар.
© Pospelov
Ты учился рисовать?
До 48 лет – никогда. После – да, смотрел всякие ютьюбчики. Но мне проще, я графический дизайнер, 25 лет в этой теме. Знаю про композицию, цвет, ритм и так далее. Так называемый диджитал-арт начал рисовать на компе еще года 4 назад, потом только вышел на бумагу. При этом я не связываю компьютер и бумагу вообще никак – это разные чувственные уровни отношений.
По твоему мнению, художник должен уметь рисовать, специально обучаться этому?
Смотря какой. Если мы говорим о ремесленнике – иллюстраторе, например – то да. Если мы говорим о художнике, который работает на уровне эмоций и смыслов – не обязательно, но образование никогда не помешает. По крайней мере про композицию и цвет что-то понимать надо, хотя бы на интуитивном уровне. Я знаю совершенно потрясающего фотохудожника, который никогда специально не учился, у него все это вшито в заводские настройки. Вот его учить – только портить.
Ты сам умеешь рисовать?
Нарисовать то, что я вижу – так, чтобы другой человек распознал образы – могу. С тенями, перспективой, обьемом – рука будет рукой, чашка – чашкой. То есть, наверное, рисовать я умею, но это не самая сильная моя сторона. Но могу нарисовать твой портрет, и зрители в нем тебя узнают.
Опиши целевую аудиторию своего творчества, для кого ты работаешь?
В первую очередь для себя. У меня такое эго-искусство. Потом, есть достаточно большое количество людей среди друзей и знакомых, которые считают, что то, что я делаю – красиво. Для них я тоже работаю в первую очередь.
Тебе важно мнение окружающих о твоих работах?
Да, особенно сильно это ощущал на первых порах. Постепенно вес чужого мнения стал ослабевать, а примерно полгода случилась одна очень важная вещь, – я вдруг понял то, что так и не смог понять, 25 лет отработав графическим дизайнером. Обижаться на то, что другой человек не видит в твоей работе красоты, которую видишь ты – совершенно бессмысленно. Потому что другой человек видит по-своему и видит другое. Бывают совпадения, это нормально – но очень часто наши визуальные миры не пересекаются, и воспринимать это нужно как данность. Спокойно и без обид. Это, кстати, важно понять не только художнику, а любому из нас. Другой человек – это отдельная Вселенная со своими физическими законами, и эти законы нужно уважать так же, как свои. Нужно уметь принять то, что во Вселенной соседа число Пи – это не 3,14, а 8,75. Это сложно, но когда сможешь принять, жить становится несоизмеримо легче. Мы очень разные, и именно это очень ценно. Бесконечное разнообразие лиц, характеров, взглядов, представлений – круто же.
Астрология 
