Самые странные фотографии 19 века

Все фотографии 19 века на самом деле несколько странные, но некоторые более чем.

Когда фотография появилась на мировой арене в 1830-х годах, ученые поняли, что она сможет раскрыть огромное количество секретов, начиная от невидимых миров микроскопических бактерий и заканчивая далекими галактиками.

Некоторые полагали, что фотокамера может пойти дальше, и что изображение сможет раскрыть информацию о внутренней работе тела и ума, даже в момент смерти.

В 1862 году французский невропатолог Гийом Дюшен (Guillaume Duchenne) захотел проверить популярную теорию о том, что лицо напрямую связано с душой.

Он подумал, что если сможет использовать электрический ток, воздействующий на лицо испытуемого, то таким образом будет простимулирована работа мышц, и он сможет заснять результат.

Однако, в то время, как довольно легко можно было вызвать физическую реакцию лицевых мышц при взаимодействии с током, ток проходил слишком быстро, и камера не успевала это фиксировать.

Одним из пациентов в больнице, где работал профессор, был сапожник, страдающий параличом Белла. У мужчины был парализован лицевой нерв, поэтому при воздействии током, человек сохранял выражение лица в течение нескольких минут. Таким образом, фотограф мог с легкостью сфотографировать его лицо.

В итоге Дюшен воздействовал на различные лицевые мышцы сапожника более 100 раз для извлечения целой гаммы эмоций, тем не менее, эксперимент имел свои плоды. Дюшен смог выявить, какие мышцы лица работают, когда человек искренне улыбается.

В связи с этим в физиологии подлинную улыбку называют улыбкой Дюшена. Люди, которые не используют обозначенные Дюшеном мышцы во время улыбки, возможно, являются социопатами.

Во второй половине 19 века эпидемия истерии прокатилась по Европе и Америке. В одной из парижских больниц Жан-Мартен Шарко (Jean-Martin Charcot), бывший студент Дюшена, занялся поисками причин развития истерии.

В этом деле его ожидали два больших прорыва: во-первых, он сумел доказать, что истерия связана с некоторыми травмами, полученными в прошлом, а во-вторых, он пришел к выводу, что от нее могут страдать и мужчины.

В 1878 году химик и фотограф Альберт Лонд (Albert Londe) начинает работать с Шарко. Одним из их проектов была съемка пациентов, перенесших истерические припадки, а вопрос заключался в том, существует ли связь между судорогами и выражениями лица.

Чтобы снимать припадки, Лонд создал хронофотографическую камеру. Первая модель состояла из 9 линз, следующая из 12, также в работе принимал участие и метроном, который стимулировал работу камер. С помощью этих камер он сумел снять цикл фото за многие годы до того, как появились изображения в движении.

Однако, это не помогло Шарко приблизиться к разгадке интересующего его вопроса, Лонд же позже был назван одним из пионеров кинематографа.

Этьен (Étienne-Jules Marey) на заре своей карьеры (он был пионером в области создания различных медицинских инструментов и в области авиационных исследований) присоединял небольшие светящиеся шарики к субъектам и фотографировал их на темном фоне.

Как это часто бывает, он не осознавал то, насколько важными будут его снимки.

За два года до того, как Эдвард Майбридж (Eadweard Muybridge) создал свою знаменитую лошадь, бегущую рысью, Марей уже записал подобное движение коня, но он перенес свои результаты на гистограмму, чтение которой требовало наличие соответствующих знаний и опыта.

Когда он увидел фотографии Майбриджа в журнале, он понял, что есть человек, который в этом разбирается. Однако, он был более рискованным и проводил больше экспериментов, чем Майбридж.

Некоторые из его камер состояли из нескольких объективов, как у Лонда, на другие он мог снимать несколько изображений, используя одну пластину. Одна из его камер была так называемой "винтовкой", с помощью которой он мог последовательно фотографировать птицу в полете.

Тем временем во все той же парижской больнице Сальпетриер Эдуард Барадук хотел выйти за рамки обычного фотографирования истерических припадков. Вместе с Луи Даргетом они задались вопросом о том, могут ли они фотографировать образы мыслей.

Это не было обманом или мошенничеством, как может показаться с первого взгляда. Недавнее открытие рентгеновских лучей показало, что можно сфотографировать даже кости, поэтому они и выдвинули предположение о том, что мысль – это совокупность электрических импульсов.

В рамках своих экспериментов они приклеивали часть пленки на лоб субъекту и закрепляли индукционную катушку между человеком и камерой в надежде, что высоковольтные импульсы подарят им хоть какой-то снимок.

Хотя оба были искренними, стоит отметить, что даже если Даргет и полагал, что ему удалось заснять мысль, все-таки больше его снимки были похожи на обычные вспышки света.

Стоит отметить, что в 1909 году Барадук находился как приличный муж у постели умирающей жены. Однако, в последние ее минуты он был рядом явно не из-за большой любви, поскольку когда она начала умирать, он тут же взял в руки камеру и начал снимать.

Полное название этого фото звучит так: "Вспышка, пойманная на хорошо вымытом теле проститутки". В 1889 году польский врач продемонстрировал в России то, что он назвал электрографией.

В основном в своей работе он использовал тот же принцип, что и Барадук, размещая индукционную катушку рядом с фотопластинкой. Интенсивный электромагнитный импульс оставлял темный отпечаток, окруженный полосами света.

Однако, в отличие от французских ученых, он не мыслил настолько абстрактно, чтобы полагать, будто заснял умственную деятельность. Как врач он хотел знать, говорят ли полученные изображения что-либо о физическом здоровье человека.

В результате своих исследований ему удалось обнаружить, что люди со слабым здоровьем выделяют меньше энергии, чем здоровые.

Во времена доктора Якоба электрография воспринималась всерьез, однако, спустя несколько лет были открыты рентгеновские лучи, что оказалось куда более впечатляющим событием. Электрограф только мог сказать о том, что у пациента есть проблемы со здоровьем, лучи же помогали найти точное место этой проблемы.

Работа доктора была забыта вплоть до 1930 года, пока супруги Кирлиан не воскресили ее.

В первые годы существования фотографии вещи, которые сегодня нам кажутся само собой разумеющимися, для некоторых людей были настоящими научными и философскими загадками.

Нормальные объективы захватывали угол зрения, равный 40-60 градусам, в то время как угол обзора человека – почти 180 градусов. Почему невозможно сделать соответствующий угол обзора в камере без искажения изображения?

Попросите любого знающего человека назвать десять великих пионеров фотографии, и он наверняка не вспомнит о Луи Хароне. Еще в 1877 году он изобрел возможность цветной съемки, несмотря на то, что устройство было громоздким, дорогим и совсем не прижилось.

Ранее, в 1868 году, он создал анаглиф, который представлял собой метод получения стереоэффекта 3D при просмотре через красные и синие линзы. Его анаморфные автопортреты были одним из результатов исследований.

В 1880-х годах он создал линзы, которые воспроизводят изображение неверно до тех пор, пока человек не посмотрит на них с правильного угла. Безусловно, эта идея никогда так и не стала популярной среди "фотографической общественности", но дело было не в этом.

Некоторые вещи необходимо просто исследовать.

В 1870-х годах Чарльз Беннет (Charles Bennett) обнаружил, что когда желатин нагревают в течение нескольких дней, он "созревает", и одним из результатов является невероятно быстрая эмульсия пленки, при этом аппарат фотографирует с точностью до доли секунды.

Возможности после этого открытия появились колоссальные, особенно для военных, всегда заинтересованных в новых технологиях. В 1881 году подполковник Генри Эббот (Henry Abbott) в США решил протестировать новый метод.

Только задумайтесь. Вы во главе военной базы, в вашем подчинении сотни солдат. Чтобы проверить скорость камеры вполне достаточно было бы заставить солдат, к примеру, бежать на месте, или, возможно, сделать сальто.

Снимки были бы впечатляющими. Вместо этого к голове мула привязали несколько динамитных шашек. Взрывчатые вещества и затвор камеры были связаны между собой проводом. В момент взрыва динамита сработала фотокамера. Невероятно.

Это фото, возможно, и не выглядит странно, но это был 1858 год, время, когда для того, чтобы получить фото, человек должен был сидеть на месте около одной минуты, а Томасу Скайфу удалось сфотографировать снаряд, извергаемый пушкой.

Более того, он сделал это камерой, построенной у себя дома. Он смог это проделать при помощи свободного крепления тонкой проволоки над стволом пушки, которую он соединил с электрическими часами, а затем и с самой камерой.

Скайф сделал несколько фотографий в тот день, однако, не многие дожили до наших дней. Стоит отметить, что его больше впечатлило не то, что он смог заснять снаряд в полете, а то, что почти на каждом фото казалось, будто в дыму появляются очертания какого-то лица.

Еще более странным является тот факт, что фото можно видеть только на негативе с помощью специального аппарата, невооруженным глазом ничего не было видно.

Гальтон был двоюродным братом Чарльза Дарвина, и он также наверняка смог бы достигнуть больших карьерных высот в науке, однако, его любопытство в некоторой степени помешало ему.

Несмотря ни на что, ему приписывают создание первой карты погоды, показывающей атмосферное давление, и он, судя по всему, был тем, кто сделал отпечатки пальцев неотъемлемой частью криминалистики.

Он был автором термина "евгеника", и хотя некоторые думают о Гальтоне как о дряхлом эксцентричном старике, другие считают его крестным отцом фашизма. В 1880-х годах он стал одержимым идеей о том, что каждая раса имеет свои лицевые особенности, и если бы он смог выявить эти черты, то люди бы поняли гораздо больше о природе человека.

В рамках своего эксперимента он начал построение композитных портретов, фотографируя людей одной расы и смешивая изображения с целью получения одного лица.

Директор тюрем в Англии Эдмунд Дю Кейн (Edmund du Cane)в связи с этим одолжил ему огромное количество портретов осужденных для того, чтобы Гальтону было с чего начать свою исследовательскую работу.

Его также интересовал вопрос о том, существует ли такое понятие как «сифилитическое лицо», то есть тип лица, склонный к появлению оспы. Его работа обросла дурной славой.

Особенно тщательно он отбирал для своих съемок лица еврейского типа. Гальтон полагал, что человек, принадлежащий еврейскому типу, должен был быть смуглым, темноволосым и обладать большим носом. Если одна из трех характеристик отсутствовала, то он не работал с такими людьми.

Бертильон известен созданием портретов, которые использовались для измерения физических особенностей преступников с целью постановки последних на учет. Как и Гальтон, он больше был заинтересован в генетических характеристиках, и не был озабочен интеллектуальными особенностями личности.

Вскоре после того, как он стал знаменит, Альфонс задумался, существуют ли физические черты лица, уникальные для французского региона. Существовали ли такие вещи, как ухо Бретона, нос Нормана и эльзасские глаза?

И возможно ли, в конце концов, добиться такого результата, что только после одного взгляда на человека можно было бы определить его генетическое наследие? "Ах, я вижу, одна из ваших бабушек обладала фламандскими корнями, а вы, должно быть, греческого происхождения".

Для проведения своих экспериментов соответствующим образом, Бертильону необходимо было сфотографировать тысячи частей тела, затем после выявления какой-то общей особенности, свойственной одному региону, создать прототип.

Это может звучать как короткая дорога к безумию, но многие французы соглашались. В ходе судебного разбирательства Альфреда Дрейфуса (Alfred Dreyfus) в 1890-х годах, Бертильон выступал в качестве эксперта-свидетеля со стороны обвинения.

Для того, чтобы доказать, что почерк на документе принадлежал Дрейфусу, Бертильон начал собирать сложный аппарат в зале суда, но это заняло так много времени, что зрители начали смеяться над ним, а судья отклонил использование устройства.

После этого его репутация была полностью растоптана.