События "Даже с самого раннего детства, когда они начинают задавать вопросы "как" и "почему", они ждут вразумительных объяснений для того, чтобы понять суть интересующего их предмета или действия", - отметил ведущий специалист исследования Брэнди Фрэйзер.
Когда дети получают ответ на вопрос, они на этом не останавливаются, а продолжают углубляться в сущность дела. "Дети играют более активную роль в изучении окружающего их мира, чем мы раньше представляли", - добавил Фрэйзер.
Исследования прошлых лет, проводимые до начала 1900-х годов по детскому развитию предполагали, что дети обрабатывают только общую информацию относительно двух событий, при этом они не в состоянии дифференцировать причину от следствия до 7 или 8 лет. В более поздних работах говорится, что дети могут определить причинность уже в возрасте 3 лет.
Для того, чтобы выяснить ответы детей на различные вопросы, Фрэйзер и его коллеги изучили материалы повседневных разговоров шестерых детей в возрасте от 2 до 4 лет, которые разговаривали с родителями, братьями, сестрами и другими людьми. Анализируя разговоры всего лишь шестерых детей, они выявили наличие около 3100 вопросов "что" и "почему", таких, как "Мама, почему у меня такой большой живот?", "Почему мы не оставляем свет включенным?", "Как могут змеи слышать, если у них нет ушей?" и т.д.
Результаты показали, что дети по нескольку раз переспрашивают, если не получают четкого, вразумительного ответа. При этом, при получении ответа на свой вопрос, они практически всегда начинают развивать тему для получения дальнейших знаний.
По предварительным результатам также было выявлено, что есть такое понятие, как "слишком много информации в одном вопросе". "Похоже, дети очень заинтересованы в тщательной детализации задаваемого вопроса".
В следующей части исследования испытания проводились в лабораторных условиях, в нем принимали участие дети в возрасте от 3 до 5 лет. Их просили разговаривать с игрушками, книгами и видео записями. Предметы были подобраны таким образом, чтобы создать провокационные ситуации, а, следовательно, и вопросы должны были последовать подобного рода.
К примеру, детям была дана коробка с карандашами только красного цвета, паззл, один из кусочков которого не подходил, а также книга, рассказывающая о мальчике, который налил апельсиновый сок в тарелку с кашей.
У взрослых, которые показывали детям данные предметы, были заранее подготовлены 2 ответа на вопросы: объясняющие причину и необъясняющие ее. Как и ожидалось, дети задавали вопросы относительно апельсинового сока в каше: "Почему он это сделал?", на что взрослые отвечали так: "Он подумал, что в пакете было молоко" или так: "Я люблю добавлять молоко в свою кашу".
Они обнаружили значительную разницу в реакции на поясняющий и непоясняющий ответ. Практически все дети, получившие объясняющий ответ, соглашались, кивали головой и поддерживали отвечающего, среди тех детей, кто подобного ответа не получил, лишь около 13 процентов принимали такой ответ.
Также, важно ответить, что после получения непоясняющего ответа, более 20 процентов детей задавали свой вопрос снова. Лишь один процент детей, получивших поясняющий ответ, повторяли вопрос.
